Читать интересную книгу Тёмный карнавал [переиздание] - Рэй Брэдбери

Последний опустошительный порыв ветра, и все разбежались по сторонам: шарфы, пугливые млекопитающие, сухие листья, резвые волки, собачий вой, пчелиное гудение, полуночи, мысли, безумства.

Мать затворила дверь. Лора взялась за метлу.

— Нет, — сказала мать. — Уборка подождет до завтра. Первым делом нужно выспаться.

Отец сошел в подвал, за ним последовали Лора, Бион и Сэм. Эллен отправилась наверх, Леонард тоже.

С опущенной головой Тимоти пересек прихожую, усеянную обрывками крепа. Проходя мимо зеркала, у которого развлекались гости, он увидел себя: бледного представителя смертной породы. Он дрожал от холода.

— Тимоти, — позвала мать.

Он остановился у лестницы. Мать подошла и погладила его по щеке.

— Сынок, — начала она. — Мы любим тебя. Не забывай об этом. Мы все тебя любим. Что с того, что ты не такой и можешь однажды нас покинуть. — Мать поцеловала его в щеку. — И если ты когда-нибудь умрешь, твои кости никто не потревожит, мы за этим присмотрим, ты будешь покоиться мирно до скончания века, и каждый Хеллоуин я буду тебя навещать и подтыкать тебе одеяло.

По дому прокатились эхом гулкие хлопки и скрипы отполированных деревянных дверец.

Дом затих. Издалека с холма донесся писк: ветер спешил прочь с последним грузом — партией летучих мышей, мелких и темных.

Роняя слезы, Тимоти стал потихоньку взбираться по ступеням.

Скелет

Skeleton, 1945

Перевод Л.Бриловой

У меня болело горло, я скверно себя чувствовал и отправился к врачу, а он, заглянув мне в глотку, сказал: «Ничего страшного, легонькое покраснение… примите пару таблеток аспирина и ступайте домой, на прием больше не ходите». Я ответил: «Как же, доктор, я ведь чувствую там мускулы и связки». Доктор сказал: «Ну и что, в нашем теле вообще много всего, что мы обычно не чувствуем: локти, колеблющиеся ребра, продолговатый мозг». Когда я выходил из кабинета, я чувствовал в себе и колеблющиеся ребра, и продолговатый мозг, и надколенники в придачу. Эти мысли не отпускали меня и дома, и я сказал: «Боже, а ведь у меня внутри СКЕЛЕТ». Название было готово, я сел и написал рассказ. На это у меня ушло два дня.

Очередной визит к знакомому врачу ничем не отличался от предыдущих. Мистер Харрис свернул, волоча ноги, в парадное и по пути наверх покосился на стрелку-указатель и надпись над ней золочеными буквами — «Доктор Берли». Что сделает доктор, увидев его? Вздохнет? Ведь это уже десятый за год визит. Но Берли не должен быть в обиде, осмотры, как-никак, не бесплатные!

Подняв глаза на мистера Харриса, медсестра улыбнулась немного удивленно, прошла на цыпочках к остекленной двери, открыла ее и просунула голову в помещение. Харрису почудилось, что он слышит слова: «Угадайте, доктор, кто там?» И следом за ними не прозвучал ли язвительный шепот доктора: «О боже, опять?!» Харрис нервно сглотнул.

Когда Харрис вошел, доктор Берли чуть приметно фыркнул.

— Снова боли в костях? Ну и ну! — Он бросил на Харриса хмурый взгляд и поправил очки. — Дражайший Харрис, ваш организм прочесан самым частым гребнем, какой известен науке, ни одной вредной бактерии в нем не осталось. У вас просто не в порядке нервы. Покажите-ка ваши пальцы. Слишком много сигарет. Дыхните. Слишком много протеинов. Посмотрим-ка глаза. Недостаточно спите. Что я посоветую? Постель, отказ от протеинов и от курения. Десять долларов, пожалуйста.

Харрис не сходил с места и морщил брови.

Доктор поднял взгляд от бумаг.

— Как, вы еще здесь? У вас ипохондрия! Тогда будет одиннадцать долларов.

— Но почему же у меня болят кости? — спросил Харрис.

Доктор заговорил тоном, каким обращаются к детям:

— Бывает ведь такая штука: заноет у тебя мышца и ты давай ее так и сяк щупать да растирать? И чем больше стараешься, тем хуже ноет. А оставишь мышцу в покое — и боли как не бывало. Пойми: ты сам виноват в том, что у тебя болит. Так-то, сынок. Перестань думать о своем организме. Принимай слабительное. Съезди в Финикс, а то месяцами маринуешь себя в помещении. Отправляйся в путь, сделай себе такой подарок!

Спустя пять минут мистер Харрис в аптеке на углу принялся листать телефонный справочник. Дурень набитый этот Берли, дождешься сочувствия от ему подобных, как же! Проследив пальцем рубрику «Специалисты по заболеваниям костной системы», он нашел в конце фамилию и инициал: М. Мьюнигант. Буквы Д. М., равно как и другие указания на профессиональную квалификацию, отсутствовали, однако приемная находилась в удобном, близком месте. Пройти три квартала, свернуть, и еще один…

Подобно своей приемной, М. Мьюнигант был маленьким и темным. Опять же подобно своей приемной, пах йодом, йодоформом и другими непонятными субстанциями. Однако же он оказался хорошим слушателем и его блестящие зрачки следили за собеседником с заинтересованным вниманием. Когда доктор открыл рот, выяснилось, что говорит он с акцентом и словно бы присвистывает при каждом слове — несомненно, из-за неудачных зубных протезов. Харрис выложил доктору все.

М. Мьюнигант кивнул. Ему встречались подобные случаи. Костная система. Человек не воспринимает свои кости. Ну да, кости. Скелет. Сложная история. Речь идет о нарушении баланса, благоприятной координации между душой, плотью и костями. Запутанный случай, тихонько присвистнул мистер Мьюнигант. Харрис слушал как зачарованный. Вот он, врач, который разобрался в его болезни! Психологический, сказал М. Мьюнигант. Проворно, изящными шажками он переместился к неопрятной стене и с грохотом развернул плакаты — полдюжины рентгеновских снимков и рисованное изображение человеческого скелета. Стал показывать. Мистеру Харрису необходимо знать, что у него не так, да-да. Указующий перст переходил от кости к кости.

Смотреть на картинки было страшно. Гротескные и беспредельно жуткие, они напоминали живопись Дали. Харрис затрясся.

М. Мьюнигант продолжал. Желает ли мистер Харрис лечить свои кости?

— Надо подумать, — ответил Харрис.

М. Мьюнигант ничем не мог помочь мистеру Харрису, пока тот не будет в подходящем настроении. Нужна психологическая потребность в помощи, иначе доктор бессилен. Однако, пожав плечами, М. Мьюнигант согласился «попытаться».

Харрис с открытым ртом лежал на столе. Свет был выключен, шторы задернуты. М. Мьюнигант подошел к пациенту.

К языку Харриса прикоснулся какой-то предмет.

Челюстные кости стало распирать. Они защелкали и затрещали. Одна из картинок на затененной стене как будто подпрыгнула. Харриса тряхнуло, и он невольно захлопнул рот.

М. Мьюнигант вскрикнул. Харрис чуть не откусил ему нос! От лечения не будет проку. Время не пришло. М. Мьюнигант поднял шторы. Вид у него был ужасно разочарованный. Когда Харрис почувствует, что готов к психологическому сотрудничеству, когда действительно будет нуждаться в помощи и доверит себя М. Мьюниганту, тогда, быть может, что-нибудь и получится. М. Мьюнигант протянул свою миниатюрную ладонь. Плата составила между тем всего два доллара. Пусть мистер Харрис подумает. Вот рисуночек — пусть возьмет домой и изучит. Себя нужно знать. Относиться внимательно. Ох уж эти скелеты, неприятностей с ними не оберешься. Глазки М. Мьюниганта засверкали. Всего хорошего, мистер Харрис. О, а как насчет хлебной палочки? Мистер Мьюнигант предложил Харрису коробку с длинными и твердыми хлебными палочками с солью, сам тоже взял одну и начал жевать. Жуя палочки, он чувствует себя… при деле, пояснил он. До скорой встречи, мистер Харрис. И мистер Харрис отправился домой.

На следующий день было воскресенье. Утро у мистера Харриса началось с новой боли и ломоты во всем теле. Он немного посмотрел комиксы, а потом с возобновившимся интересом принялся изучать миниатюрный, но анатомически верный рисунок скелета, данный М. Мьюнигантом.

За обедом его напугала супруга, Кларисс, принявшись хрустеть, один за другим, суставами своих изысканно тонких пальцев.

— Прекрати! — выкрикнул он в конце концов и зажал уши ладонями.

На весь остаток дня Харрис подверг себя карантину в своей комнате. Кларисс, с еще тремя дамами, сидела в гостиной — играла в бридж, смеялась и болтала. Харрис между тем со все большим любопытством рассматривал и ощупывал себя всего. Прошел час, и он внезапно позвал:

— Кларисс!

Она имела обыкновение не входить, а как бы втанцовывать в комнату, проделывая всяческие изящные телодвижения, только бы не примять подошвой ни единой ворсинки ковра. Извинившись перед подругами, она с радостным видом предстала перед супругом. Он сидел в дальнем углу и, как заметила Кларисс, разглядывал тот самый анатомический рисунок.

— Как раньше, весь в раздумьях, дорогой? Брось, пожалуйста. — Она уселась мужу на колени.

Но мужа занимала не красота Кларисс. Легко удерживая ее легкое как пушинка тело, он недоверчиво притронулся к коленной чашечке жены. Под нежной, сияющей кожей коленка словно бы ходила из стороны в сторону.